Год 1876-й. Мариус Петипа уже тридцать лет ставит балеты в России — свет увидели и «Дон Кихот», и «Дочь фараона», и «Корсар». При этом мастер работает с Цезарем Пуни и Людвигом Минкусом, бодрыми профессионалами, композиторами, снисходительно относящимися к выкрутасам балерин: если хореограф переставляет кусок музыки из одного места балета в другое ради перестановки вариации по просьбе той или иной дивы, никто из авторов в обморок не упадет. Музыка — верная служанка балета. Служанка умная, дельная, красивая, но помнящая свое место. Жизнь большой музыки идет параллельно и с балетом не пересекается. К этому времени Чайковский — известный композитор, которого в наше время назвали бы «восходящей звездой» (первые три симфонии уже прозвучали в России, до «Евгения Онегина» еще пара лет). И вот дирекция Императорских театров, ее московское подразделение, заказывает Чайковскому балет — и композитор соглашается. Отчасти потому, что ему любопытен новый жанр, отчасти из-за денежных проблем и обещанного очень большого (800 рублей) гонорара. И в 1877 году, с премьеры «Лебединого озера» в московском Большом театре, начинается новая история русского балета.
Тогда, в 1877 году, это не очень многие поняли. Музыка, что будет захватывать публику в плен и превращать в любителей балета даже самых суровых меломанов, приходящих на оперные спектакли с партитурами, была написана гением и рассчитана на гениального хореографа. Однако правивший в Большом Вацлав Рейзингер гением не был. И первая постановка «Лебединого озера» (где оркестр перед премьерой имел всего две репетиции для знакомства с новой партитурой, что ужаснуло Чайковского) утонула в балетной истории, хоть и выдержала почти тридцать представлений. «Настоящая» премьера, спектакль Мариуса Петипа и Льва Иванова, состоялась в Мариинском театре в 1895 году, уже после смерти композитора. Из трех своих балетных сочинений («Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Щелкунчик») Чайковский успел застать на мариинской сцене лишь последние два.
И вот этот набор из трех спектаклей, собравшийся в последнее десятилетие XIX века, стал революцией в балетной музыке. Чайковский — самый мирный и не стремившийся к власти человек из всего композиторского племени — захватил сознание балетмейстеров и балетной публики. Слуги — это удобно и прекрасно (особенно в английских сериалах), но каждому человеку хочется иметь равного собеседника. Именно таким собеседником стал Петр Ильич для тех, кто танцует, и тех, кто смотрит балет. Таковым он остается и до сих пор. Музыкальные его «слова» глубоки, и каждый постановщик находит в них свою историю, а выраженные эмоции — хоть тайная печаль, хоть заполошная надежда первой любви, хоть ясным фейерверком вспыхивающее счастье встречи — находят отклик в каждом человеке. При этом Чайковский никогда не фамильярничает со слушателем, не хлопает его по плечу, не дышит в ухо, стараясь сообщить, что он съел на завтрак — как слишком часто происходит с авторами нашего века. Он очень искренен, но совершенно не навязчив. И в нашем веке, атакующем людей телевизорно усиленными и срежиссированными эмоциями, иметь такого друга в музыке — счастье.
